Бомба для губернатора

Общероссийский социально-политический кризис первых лет XX века привел к резкому осложнению си­туации в стране. Революционное дви­жение тогда распространилось на всю территорию России, захватив все слои населения. В связи с такой обстанов­кой центральные российские власти стали решительно закручивать гайки на местах. С 3 февраля 1906 года Самарскую губернию возглавил действительный статский советник Иван Львович Блок (кстати, дядя поэта Александра Бло­ка), которого МВД рекомендовало как решительного и даже жесткого руководителя.

До этого он занимал по­сты уфимского и бессарабского вице- губернаторов, а в середине 1905 года был назначен гла­вой Гродненской губернии, где железной рукой су­мел удержать законный порядок даже в услови­ях острого социального кризиса. Именно такой глава региона, по мне­нию правительства, ну­жен был Самаре после декабрьских событий лишь чудом не перерос­ших в общегородское вооруженное восста­ние, какое в те же дни произошло в Москве.Блок начал свою ра­боту с того, что стал лично ездить по селам в сопровожде­нии воинских подразделений  и пода­влять крестьянские бунты. В частно­сти, 13 июня 1906 года он прибыл в село Матвеевка, где мужики разграбили и сожгли помещичью усадьбу и волостное правление, избили чинов­ников, а полицейского пристава Пастуховского, который пытался оста­новить беспорядки, убили на месте. По приказу Блока арестовали свыше 20 зачинщиков беспорядков. Некото­рых из них казаки публично выпоро­ли на площади и затем отпустили, а не­посредственных участников убийства увезли в Самару, где их затем предали военно-полевому суду. Но главным политическим событием того лета в России стал роспуск I Госу­дарственной думы, выборы в ко­торую прошли весной. В ответ этот шаг царских властей ЦК партии социалистов- революционеров принял решение перейти к по­литике террора - как в столице, так и в каж­дой отдельно взятой гу­бернии.

 

Для претворения в жизнь партийного за­дания в Самару, как и во многие другие го­рода страны, в середи­не июля 1906 года не­легально прибыла группа боевиков, специально подготовленная для со­вершения террористических актов. В ее состав входили семеро молодых людей в возрасте от 17 до 22 лет. а возглавлял весь отряд 19-летний ин­структор Митрофан Слепухин,кличка - товарищ Вадим). Метальщиком он назначил 22-летнего Григория Фроло­ва и вручил ему только что собранную бомбу.

«Срочная телеграмма министру вну­тренних дел Петру Столыпину от самар­ского вице-губернатора Ивана Кошко.

21 июля 1906 года.

Сегодня в 6 часов 40 минут вече­ра на углу Вознесенской и Воскресен­ской улиц в Самаре (ныне улицы Степа­на Разина и Пионерская. - Прим. авто­ра) убит губернатор Иван Блок бомбой, брошенной при проезде его в открытых дрожках. Кучер ранен. Предполага­емый убийца, молодой человек лет 22, задержан. Вступаю в управление гу­бернией. Дальнейшие подробности до­полнительно по выяснении».

Кстати, губернатора о подготовке этого преступления предупреждал экс-глава самарских жандармов генерал- майор Александр Каратаев, которого незадолго до того Блок уволил с долж­ности «за излишнюю мягкость». Вот чтс Каратаев впоследствии писал об этом в докладной на имя командира Отдельного корпуса жандармов:

«Покойный губернатор г-н Блок вообще себя не берег, и как бы бравировал опасностью, часто безо всякой охраны являясь на встречи. Я просил его быть осторожным, он же отвечал, что если уж суждено умереть, то уберечь­ся трудно. Говорил я неоднократно и по­лицмейстеру убедить губернатора быть осторожным, но и его предупреждений г-н Блок тоже не слушал».

Отсутствием охраны у высокопостав­ленного чиновника просто не могли не воспользоваться эсеры-террористы. О том, как происходило осуществление их преступного плана, Григорий Фролов подробно рассказал в своих мемуарах под красноречивым заголовком «Тер­рористический акт над самарским гу­бернатором», которые были опублико­ваны в 1924 году в журнале «Каторга и ссылка».

«Вот поворот экипажа, - писал Фро­лов, - я подхожу по диагонали совсем близко, шагов на восемь-девять, и с плеча бросаю бомбу в ноги губернато­ру. Не успел я сделать полуоборота на­лево, как раздался чрезвычайно четкий и чистый звук огромной силы, и я почувствовал, как меня чем-то обдало, из правого уха что-то стрельнуло, и ле­вый глаз утратил зрение... Поворачи­ваюсь лицом снова в ту сторону, куда я метнул бомбу, но непроницаемая мгла стояла вокруг...

Я почти машинально побежал к бе­регу Волги, чтобы обмыть свое лицо и затеряться в береговом движении. Вот тут-то я и натолкнулся на городово­го, разгонявшего толпу... При аресте я не сопротивлялся - из-за контузии не было сил. По дороге в участок, когда проезжали недалеко от места взрыва, какой-то мужчина догнал нас и ударил меня несколько раз, приговаривая: "Ах, злодей, убил ведь губернатора!” - и вместо обиды, сам не сознавая, до­ставил мне большую радость, так как сообщил, что долг я выполнил вполне,

- а остальное неважно».

Как потом установило следствие, брошенная Фроловым бомба упала на пол пролетки и угодила Блоку под ноги. Взрывом ему снесло голову, по­тому что, по свидетельствам очевид­цев, Иван Львович в последний мо­мент нагнулся близко к свертку и даже успел его поднять, чтобы выбросить из пролетки, но ему не хватило каких-то долей секунды.

Кроме того, губернатору полностью оторвало ноги и кисть правой руки.

Случайным свидетелем этой траге­дии оказался знаменитый писатель Алексей Толстой, мать которого тог­да жила в Самаре, и он, уже ставший к тому времени достаточно известным в стране литератором, каждое лето приезжал ее навестить. О том траги­ческом дне Толстой в своем дневни­ке сделал следующую запись, впослед­ствии опубликованную в одном из его сборников:

«Это было летом 1906 года. Я ходил на пристань проводить уезжавшую знакомую барышню. На перекрест­ке услышал какой-то странный удар. Я пошел на звук и вот что увидел: разби­тые дрожки, две лошади бьются в аго­нии, и кучер валяется, запутавшись в вожжах. Близ дрожек лежит тело в чер­ном мундире, одна рука в белой перчат­ке, вместо другой руки - кость, вместо ног - кости. Головы нет. Это был губер­натор Блок». Благодаря жандармской и полицей­ской агентуре уже днем 22 июля след­ствие имело достаточно полную инфор­мацию о подозрительной квартире на улице Почтовой. Брать постояльцев ре­шили глубокой ночью, когда все они, как потом выяснилось, спали сном не­винных младенцев. Кроме Слепухина здесь оказались также 20-летние Алек­сандр Яковлев и Петр Дмитриев. Еще трое приехавших тогда ночевали в дру­гих местах, и поэтому в жандармские сети не попали.

На конспиративной квартире было обнаружено немало улик, говорящих о причастности задержанных к преступ­ной деятельности. В числе этих улик

- револьверы систем Маузер и Бра­унинг, схемы изготовления взрывных устройств, листовки партии эсеров, ин­струкции для боевиков и, самое глав­ное, списки правительственных учреж­дений и адресов квартир высших долж­ностных лиц Самары. Как потом выяс­нилось, помимо произведенного взры­ва, террористы тогда планировали со­вершить в городе еще не менее четы­рех покушений на высокопоставленных чиновников.

Следствие по факту убийства губер­натора Блока и по деятельности неле­гальной организации партии эсеров продолжалось более семи месяцев. За­седание военно-полевого суда по это­му уголовному делу проходило 12 фев­раля 1907 года. Слепухин, Яковлев и Дмитриев получили различные сроки ссылки в Енисейскую губернию, а глав­ный исполнитель теракта Фролов был приговорен к расстрелу. Но через два месяца смертную казнь ему заменили 20-летней каторгой.Однако этот срок эсер-боевик не отбыл.

 

Через год он сумел сбежать с ка­торги и, по данным жандармской аген­туры, добрался до Санкт-Петербурга. После Октябрьского переворота, как уже говорилось выше, бывший терро­рист засел за мемуары и некоторое время даже работал в совучреждениях Москвы. Фролов не дожил до сталин­ских чисток 1930-х годов и умер своей смертью в возрасте 46 лет - сказались последствия самарской контузии.